ЭЙНШТЕЙН КАК ИКОНА

Гений! Тридцать семь лет я работал по четырнадцать часов в день, а теперь они называют меня гением!

Пабло Сарасате

Научная известность сама по себе относительна. Некоторых ученых превозносят их коллеги, других обожают студенты, а третьими интересуется широкая общественность. Но лишь немногим выпало бремя быть общепризнанной знаменитостью для каждого, везде и навсегда. Такой универсальности достиг Альберт Эйнштейн. Пиарщики могут впасть в уныние, осознав, что он стал легендой еще до начала телевизионной эры, не пользовался услугами агента, не обращался за помощью в компанию по связям с общественностью.

В науке всегда были свои знаменитости. Исаак Ньютон был звездой своей эпохи: люди говорили о нем, шутили над ним и даже разрабатывали ньютоновские модели государственного управления и морали. Но Ньютон так и не стал иконой. Он остался суровым и замкнутым. В XIX веке Чарльз Дарвин (с помощью Томаса Гексли) представал в глазах общественности интеллектуалом, упорно отстаивающим свои позиции. Хотя он сам старался воздерживаться от полемики, с его идей начались долгие споры между сторонниками науки и религии о происхождении человеческого рода, а также о нашей родственной связи с волосатыми существами, относящимися к царству животных. Глядя на учение Дарвина в ретроспективе, интересно отметить, что на определенном научно-популярном уровне его идеи были даже чересчур известны. Люди думали, что понимают, о чем говорил Дарвин. Но проблема была именно в этом – они понимали это лучше, чем следовало.

Эйнштейн возродил веру в то, что наука непостижима для обычного человека. Все знали, что он совершил какое-то важное открытие в 1905 году (а затем еще одно в 1915-м), но почти никто не мог описать, в чем именно оно заключалось. В 1921 году в интервью одной голландской газете ученый упомянул о том, что его открытия, на первый взгляд, непостижимые для среднего человека, тем не менее обладают массовой притягательностью: «Производит ли на меня плохое впечатление то, что люди повсюду говорят о моих теориях, не пони мая в них ни слова? Я думаю, что это забавно, и мне интересно за этим наблюдать. Я уверен, что их привлекает именно таинство непонимания… оно впечатляет их, на вкус и цвет эти теории заманчивы, как все непознаваемое».

Теория относительности была очень модной. Казалось, что она сможет покончить со старыми абсолютистскими понятиями и освежить науку современными идеями. В то же время в искусстве и литературе также происходили революционные изменения, которые должны были сбросить с парохода современности старые условности и стандарты. Все на свете следовало сделать заново. Теория относительности Эйнштейна очень хорошо отвечала этим настроениям. Никто особенно не увлекался его же теориями броуновского движения и фотоэлектрического эффекта (а ведь именно за теорию фотоэлектрического эффекта Эйнштейн был удостоен Нобелевской премии по физике). А вот теория относительности, казалось, могла поставить мир с ног на голову.

Теорию относительности, по-видимому, понимала всего горстка людей на всей планете, но это только повышало ее статус. Необязательно пытаться понять эту теорию – никто не посчитает вас глупым, если вы в ней не разобрались. Особенно привлекало то, что идеи Эйнштейна о пространстве и времени излагались понятными словами (речь шла о массе и энергии), но эти, казалось бы, простые слова наделялись новым глубоким смыслом. Все понимали эти слова, но такие фразы, как «все относительно» и «движущиеся часы идут медленнее», сами по себе не несли полезной информации. Комичность такой ситуации была остроумно подмечена в карикатуре, нарисованной Ри Ирвином в 1929 году для журнала New Yorker. На рисунке была показана сцена, якобы происходящая на нью-йоркской улице: озадаченный дворник чешет голову, а вокруг него собрались торговцы и прохожие в разных недоуменных позах. Карикатура подписана фразой Эйнштейна: «Люди медленно привыкли к идее о том, что физические состояния самого пространства и являются единственной формой физической реальности».

Слава пришла к Эйнштейну в 1919 году, когда эксперимент британских ученых подтвердил его гипотезу об искривлении лучей света под действием солнечной гравитации (об этом мы рассказывали в главе «Тьма в полдень. Затмение»во второй части). Этому событию посвятили свои первые полосы газеты всего мира. В годы, когда еще так свежа была память о лишениях Первой мировой войны, эта новость возродила ощущение порядка и надежности во Вселенной и значимости научных открытий. Портреты Эйнштейна того времени выглядят совершенно иначе, чем много лет спустя. В 1905 году это был модно одетый молодой человек, работавший в Швейцарском патентном бюро. Обычно он фотографировался в элегантном костюме и галстуке-бабочке, в его образе сразу же узнавался настоящий европейский профессор.

Незадолго до Второй мировой войны Эйнштейн пересек Атлантику и обосновался в Принстоне, где все сильнее отдалялся от основных направлений, по которым шло развитие теоретической физики, поскольку отказался принять квантовую теорию. Не имея исследовательской группы или школы студентов, он в одиночку работал над расширением общей теории относительности и пытался объединить ее с теорией электромагнетизма, создав таким образом единую теорию поля. Такую теорию можно было бы назвать предшественницей современных «теорий всего». Образ-икона Эйнштейна сложился преимущественно в преклонные годы его жизни. Слегка богемный, растрепанный пожилой джентльмен с грустными глазами, так красиво схваченный фотоаппаратом Юсуфа Карша в 1950 году, стал символом могущества разума.

Существует несколько интересных аспектов известности Эйнштейна, которая пришла к нему не сразу. Во-первых, в Америке Эйнштейна отказались воспринимать как элегантного молодого человека из Швейцарии, который совершил знаменитые открытия. Там широкое распространение получили более поздние фотографии ученого, и это означало, что научный гений ассоциируется со старым человеком, в образе которого есть что-то отеческое.

Другое величайшее преображение, случившееся с ним по мере того, как складывался этот устойчивый образ, в некоторых отношениях гораздо интереснее. Оно касается стиля его научной работы. В блестящих идеях 1905 года мы видим характерные черты молодого Эйнштейна: проницательные идеи, появившиеся в результате смелых мысленных экспериментов и затем отлитые в совершенные формы с помощью математики, которая проста, насколько это возможно, но не проще. Между тем именно разработка общей теории относительности познакомила Эйнштейна с силой абстрактного математического формализма, в частности с тензорным исчислением. Глубокое физическое озарение помогло спланировать математику общей теории относительности, но со временем соотношение этих элементов изменилось. В стремлении построить свою единую теорию Эйнштейн увлекся абстрактным формализмом как таковым. Великий ученый уже не использовал физические аргументы или мысленные эксперименты; напротив, сила и уровень полноты самого формализма использовались для проверки физических теорий на применимость.

После смерти Эйнштейна в 1955 году его образ стал олицетворением не просто научного гения, а разума вообще. Его фотография украсила почтовые марки и обложки журналов. Он стал героем скульптурных и живописных произведений, стихов и прозы. Реклама с Эйнштейном предполагала, что умные покупатели обязательно купят товар либо что покупатель поумнеет, если его купит. И наоборот, простоту и удобство товара в использовании доказывали заверениями в том, что «не нужно быть Эйнштейном, чтобы обращаться с этой штукой». Наиболее детально проработанная рекламная кампания, использовавшая образ Эйнштейна, была проведена в 1979 году организацией Реппасо Hosiery, выпустившей каталог модной одежды с интригующим названием «Теория относительности. Осень-зима – 79». К модницам обращались так: «Поверьте в теорию относительности. Относительность в модной индустрии прекрасна – каждый элемент делает все другие относительными, и таким образом складывается фантастический целостный гардероб. Спасибо, мистер Эйнштейн, за вашу теорию, применимую на практике, и с вековым вас юбилеем! Что бы мы без вас делали!»

В наши дни эйнштейноиндустрия нисколько не ослабела. Автор с удивлением узнал, что носит эйнштейновский костюм, покупает эйнштейновские игрушки и, конечно же, пользуется эйнштейновским калькулятором.

Самое интересное во всем этом то, что, если отвлечься от ажиотажа и неизбежного цинизма в отношении знаменитостей в наше время, особенно знаменитостей, созданных СМИ, Эйнштейн повлиял на науку сильнее, чем кто-либо другой. Предположения, которые он высказал о природе гравитации, постепенно подтверждались, и на данный момент осталось всего несколько его гипотез, которые мы пока не можем проверить экспериментально. Его научная деятельность оказалась безусловно успешной, а его личные манеры и отношение к славе могут послужить примером для всех нас. Его портрет был и остается визитной карточкой физики и символом попытки понять Вселенную.