Как по другому называется судьба
Мне казалось, что у меня было всё: любящие родители, прекрасный муж, с которым у меня была замечательная семья. Правда пока из нас двоих, но молодых прекрасных и любящих сердец. А в мечтах были дети и семейные радости. Но, к сожалению, никогда нельзя узнать, что готовит нам жизнь за следующим поворотом…
С Ванькой роды проходили тяжело, с осложнениями. Повторить такое мне бы точно не хотелось. Как маме мне грело душу и давало силы пережить все трудности предвкушение материнских радостей.
Я жила в ожидании первого «агу», первого поднятия головки, первых шагов и первого нечеткого и даже нелепого детского лепета «мама». В своих мечтах мне пришлось пребывать недолго, они разбились о суровый айсберг реальности.
И понеслась череда врачей и обследований. Остро встал вопрос о необходимости денежных средств для обследования и лечения. Сборы денег я вспоминаю с содроганием и неприязнью.
Это опыт, который мне не хотелось пережить снова. Когда я думаю об этом периоде своей жизни, то в моей голове всегда возникает слово «дикие». Именно это слово точно подходит под описание всего процесса сборов. Я почти не спала и не ела. Это была постоянная гонка, интервью, заметки в газетах, урны для сбора денежных средств в магазинах, видеоролики по телевидению. Каждый день был на счету и каждый рубль.
Было много звонков от разных людей. Кто-то желал здоровья, кто-то предлагал помощь. Но самыми тяжелыми были для меня звонки от женщин, которые говорили, что у их сыновей подобные диагнозы. Они относились ко мне со всей душой, искренне делились и рассказывали часами по телефону про свои судьбы. Они говорили о том, как тяжело им было, что прожили не свои жизни, что потратили их зря, что жалеют о выбранном ими пути… Что сейчас их дети уже взрослые, а «чуда» так и не произошло… У всех этих разговоров была одна цель – уговорить меня отказаться от ребенка, предотвратить ошибку, как говорили они. Это было самой тяжелой темой для меня. Я слушала и страх будущего окутывал меня и заставлял содрогнуться от тех картин, которые рисовались в моей голове. Я четко понимала, что я не хочу «ТАК». И в моей голове появилась мысль, что все зависит от моего восприятия, буду я думать также или нет.
Есть люди, чьи родные больны, но они счастливы и пытаются быть счастливыми. Ценят каждый момент, живут настоящим. Здесь и сейчас. И я хочу принадлежать к числу таких людей. Я не хочу думать, что я зря прожила жизнь, потому что мой ребенок инвалид с паллиативным статусом. Я не хочу думать, что я положила всю жизнь на его уход. Мой выбор был для меня очевиден – мы пройдем этот путь вместе от начала до конца.
Но только в сказках герои преодолевают все препятствия вместе, в поддержке, любви и заботе. Когда Ване был 1 год из семьи ушел мой супруг. Он честно сказал, что жить так не хочет – всю жизнь работать на лекарства. В тот момент я почувствовала облегчение. Я не хотела скандалов, споров, выяснения отношений. Я была настолько сосредоточена на ребенке, что все остальное казалось неважным, отвлекающим и меркло на фоне здоровья Вани. Поэтому такому уходу мужа из разряда «собрался и ушел» я была даже рада: «Ну, и слава Богу», — пронеслось в моей голове. Если быть откровенной и честной, то его уход был даже полезным, как для меня, так и для Ваньки. Его поступок перевернул что-то во мне, активировал во мне родителя. Когда муж ушел, я наконец-то почувствовала ответственность за ребенка и его жизнь. А до этого я жила в ожидании каких-то действий от супруга.
После его ухода начался наш с Ваней путь. Сначала Москва, Германия, затем Китай, обследования, лечение, реабилитация. Я смогла добиться стабильного функционального состояния здоровья своего ребенка. Если до этого у Ивана был постоянный регресс, то теперь функции его жизнедеятельности происходят сами. Нет, мы не стали говорить, мы так и не научились ходить, но мой ребенок сам ест, справляет свою нужду и ему не нужна аппаратурная поддержка. Это был тяжелый путь.
До 2,5 лет Ваня кричал буквально 24/7. Это был самый сложный период, который я с трудом пережила. Я испытывала колоссальное бессилие. Это история о том, когда твой ребенок плачет, а ты ничего не можешь сделать. Ваню невозможно было успокоить. Я успокаивала саму себя, чтобы как мне тогда казалось не сойти с ума. Бессилие меня толкало в состояние отчаяния. Я обошла кучу врачей, ходила к гадалкам, была во многих церквях. Я серьезно относилась абсолютно ко всему и думала, а вдруг мне кто-то сможет помочь. Я старалась не упускать ни одного шанса. Мне говорили: «Надя, там есть хороший знахарь»,- и я бросала всё, и мы с Ваней шли. Мне предлагали китайского специалиста по установке игл, да конечно мы попробуем. Сейчас я понимаю, что это было продиктовано отчаянием. Это то состояние, когда ты хватаешься за любую возможность и надеешься, что вот-вот чудо произойдет.
Жизнь моя шла тускло. Я ни с кем не общалась. Кажется, это называют социальной изоляцией, когда ты остаешься совсем один. Днем у меня была задача номер 1 не сойти с ума от криков Ваньки, а ночью начиналась ЖИЗНЬ. Некоторые мои друзья не оставили меня. Они изредка приходили ночью, и мы болтали, готовили вместе и даже выбирались погулять. Для меня это было спасательной шлюпкой в этом огромном море. Спустя какое-то время я устроилась на работу. Поняла, что больше «сидеть дома» я не смогу. В работу я нырнула с головой. Я помню до сих пор это чувство, когда приходишь на работу и думаешь: «Когда уже снова понедельник». Тогда я ещё не понимала, что это бегство от проблем, признать которые тяжело и больно…
Время шло, я обошла всех врачей. Сделала всё возможное и невозможное. А результатов, которых я ждала, нет и не будет. Мысли, что эта жизнь окончена, начали меня одолевать. Я ничего не могу, я плохая мать. Я не могу вылечить своего ребенка. Меня охватило ощущение того, что жизнь окончена. Работа, танцы, мотоциклы и другие увлечения сошли на нет. Ничего не радовало. Я потеряла все точки опоры, все вещи, что меня радовали и давали силы.
Тяжелые хомуты депрессии окутали меня. Депрессия – мой страшный сон. Люди, которые переживали настоящую клиническую депрессию, понимают, о чем я говорю. Обычно в простонародье депрессию мы недооцениваем, да и вообще трактуем это понятие неправильно. Сколько раз я слышала: «У меня тоже была депрессия. И что? Встала, голову подняла и вперед!» Но к сожалению, клиническая картина депрессии ничего не имеет общего с пониженным фоном настроения, с которой ее обычно путают. Депрессия – это когда ты лежишь сутками на кровати, и ты не можешь встать. Просто не можешь. Депрессия как тяжелое одеяло окутала тебя всего. Звонит телефон? СМС? Кто-то стучит в дверь? Надо поесть? Попить? Нет на это физически сил ответить, нет сил удовлетворить даже самые свои базовые потребности. Депрессия – это когда ты не хочешь есть, ты не хочешь пить, ты вообще ничего не хочешь. Ты не живешь, а существуешь.
Так я просуществовала, лежа полгода. Меня хватало только на то, чтобы встать с кровати и покормить Ваньку. За помощью обращаться я боялась. Переживала, что поставят диагноз, заберут Ваньку, а с работы уволят. Когда пришло осознание, что так больше продолжаться не может, я обратилась в клинику неврозов.
С того момента началась психотерапия. Я поняла, что моя жизнь не окончена. Я поняла, что нельзя ставить крест на себе только потому, что у тебя больной ребенок. Сейчас мне 37. Я работаю, учусь в магистратуре. Сейчас я могу честно сказать, что можно жить и жить счастливо, даже если твой ребенок болен.
Синонимы к слову «судьба»
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: Эксгумировать — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Связанные слова и выражения
- судьба, провидение, предопределение, предопределённость, предначертание, фатум, судьбина, предназначение, судьбинушка, обстоятельство, вол, веление, выбор, планида, удел фортуна, жизнь, счастье, стечение, счастливец, грядущее, удача, будущее неизбежность, фатальность, участь, беда, смерть, сиротство, горесть, прихоть, невзгода, невезение, фатализм, гибель, злосчастье, фаталист, несчастье обстоятельства жизни выпало на долю на роду написано цепь случайностей поворотный момент висеть на волоске божественное провидение взлёты и падения жизненные пути слепой случай неумолимый рок незавидная участь ранняя смерть вечная разлука любимый брат чаша страданий редкое счастье знал наперёд тяжелейшие испытания последняя любовь вещие слова блестящую будущность случилось так, как отцовское проклятие любовная драма
Связанные слова (по тематикам)
- Люди: человек, возлюбленный, возлюбленная, избранник, дитя Места: один, юдоль, чужбина, отчизна, одночасье Предметы: том, вещь, подарок, сродник, злато Действия: судьба, несчастье, счастье, смерть, выбор Абстрактные понятия: жизнь, предназначение, будущее, фатум, провидение
Ассоциации к слову «судьба»
Предложения со словом «судьба»
- После огромной, непостижимой её уму катастрофы, выбросившей её на чужую землю, она, подобно покинутому на произвол Судьбы ребёнку, льнула к каждому, с кем оказывалась рядом.
Цитаты из русской классики со словом «судьба»
- Что можно найти трагического в Судьбе Карла Великого, Петра Великого, Фридриха II, в жизни Лютера, Вольтера [самого Гегеля?].
Сочетаемость слова «судьба»
Какой бывает «судьба»
Значение слова «судьба»
СУДЬБА́ , — ы́, Мн. су́дьбы, су́деб и (Устар.) суде́б, су́дьбам и (Устар.) судьба́м, Ж. 1. Складывающийся независимо от воли человека ход событий, стечение обстоятельств (по суеверным представлениям — сила, предопределяющая всё, что происходит в жизни). Покориться судьбе. Благодарить судьбу. Удары судьбы. (Малый академический словарь, МАС)
Афоризмы русских писателей со словом «судьба»
- Воистину люди говорят, что судьба — это характер.
Отправить комментарий
Дополнительно
Значение слова «судьба»
СУДЬБА́ , — ы́, Мн. су́дьбы, су́деб и (Устар.) суде́б, су́дьбам и (Устар.) судьба́м, Ж. 1. Складывающийся независимо от воли человека ход событий, стечение обстоятельств (по суеверным представлениям — сила, предопределяющая всё, что происходит в жизни). Покориться судьбе. Благодарить судьбу. Удары судьбы.
Предложения со словом «судьба»
После огромной, непостижимой её уму катастрофы, выбросившей её на чужую землю, она, подобно покинутому на произвол Судьбы ребёнку, льнула к каждому, с кем оказывалась рядом.
В тех случаях, когда мне это удалось, я постарался проследить дальнейшие Судьбы людей, с которыми я встречался в 1941 году, и истории частей, в которых был.
Мы хрупкие, несовершенные создания, но по какой-то иронии Судьбы стали единственными на планете проводниками этих вездесущих сил.
Жизнь и судьба
Эпическое полотно о Сталинградской битве. Гроссман впервые в советской литературе говорит о сходстве нацизма и большевизма и задаётся вопросом, как сохранить человечность перед лицом тоталитарного государства.
Комментарии: Полина Барскова
О чём эта книга?
В центре романа-эпопеи — реальное историческое событие, Сталинградская битва (1942–1943 годы), и её значение в жизни одной вымышленной семьи (Шапошниковых-Штрумов), однако в повествование включены сотни персонажей, сюжетных коллизий, мест и обстоятельств. Действие переносится из Бердичевского гетто в застенки НКВД, из нацистского концлагеря в советский, из секретной физической лаборатории в Москве в далёкий тыл.
Сталинградская битва становится не только и не столько главным событием романа, сколько «точкой сборки», узлом, который соединяет судьбы, исторические коллизии и историко-философские концепции.
Когда она написана?
Работа над романом шла с 1950 по 1959 год. На «Жизни и судьбе» сказалось глубокое общественное потрясение от процесса десталинизации и наступления оттепели, начало которым положила речь Хрущёва на XX съезде партии 14 февраля 1956 года, на XX съезде КПСС, Никита Хрущёв выступил с закрытым докладом, осуждающим культ личности Сталина. На XXII съезде, в 1961 году, антисталинская риторика стала ещё жёстче: публично прозвучали слова об арестах, пытках, преступлениях Сталина перед народом, было предложено вынести его тело из Мавзолея. После этого съезда населённые пункты, названные в честь вождя, были переименованы, а памятники Сталину — ликвидированы. . Вместо сталинского культа личности в этом романе существует культ многих личностей, отчаянно пытающихся отстоять своё право на свободу (Греков, Штрум, Новиков) и право следовать своим убеждениям (Иконников, Крымов, Мостовский).
Ещё один важнейший контекст — роман Бориса Пастернака «Доктор Живаго» и история его травли в 1958–1959 годах. Травля была знакома и Гроссману: после публикации романа «За правое дело» писатель был предан остракизму в Союзе писателей и партийной печати. Рукопись «Жизни и судьбы» была арестована функционерами, которые в своих действиях соотносились с «казусом «Живаго»: «Жизнь и судьбу» они сочли текстом ещё более опасным для советской идеологии. После всемирного скандала с «Живаго» роман Гроссмана было решено «изолировать» в расчёте полностью его замолчать.
Российский государственный архив литературы и искусства
Как она написана?
Повествовательный аппарат Гроссмана можно сравнить с кинокамерой или, скорее, с дюжиной кинокамер, которые то представляют нам панораму грандиозных и трагических исторических событий (будь то Сталинградская битва или гибель евреев на оккупированных немцами территориях), то берут крупным планом отдельных персонажей, позволяя читателю вблизи наблюдать за мыслями и чувствами героев, проникать в их внутренний мир. Всезнающий и всевидящий повествователь романа имеет доступ к внутреннему миру своих героев, показывая их читателю снаружи и изнутри, заставляя с ними идентифицироваться. Композиция романа выстроена по принципу монтажа: «склеенные», сплетённые воедино сюжетные линии, судьбы и коллизии соединены их отношением (иногда весьма опосредованным, на первый взгляд) к Сталинградской битве.
Ещё 12 книг о Великой Отечественной
Что на неё повлияло?
Как она была опубликована?
История движения романа к читателю уникальна (ни один роман не отбирали у советского писателя навсегда, при этом оставив автора на свободе и даже не лишив возможности публиковаться) и oкружена легендами. В частности, «проклятие» Михаила Суслова («Этот роман может быть опубликован только через 200 лет») не находит документального подтверждения.
Огромную роль в трагической истории романа сыграла редакционная политика момента. Если бы Гроссман предложил свой новый роман в «Новый мир» Александру Твардовскому, всё могло бы сложиться иначе, однако Гроссман находился в жестокой ссоре с Твардовским, который ранее опубликовал его роман «За правое дело», но затем отрёкся от него после критических сигналов сверху. После того как Гроссман передал «Жизнь и судьбу» в «Знамя» Вадиму Кожевникову Вадим Михайлович Кожевников (1909–1984) — писатель, журналист. Работал корреспондентом «Комсомольской правды», «Огонька», «Смены», редактором отдела литературы и искусства в «Правде». С 1949 года — главный редактор журнала «Знамя». В 1973-м подписал коллективное письмо писателей против Солженицына и Сахарова. Кожевников — автор романов «Знакомьтесь, Балуев» и «Щит и меч», по которым в 1960-х сняты одноимённые фильмы. , за романом «пришли»: 14 февраля 1961 года были арестованы все найденные рукописи и машинописи, включая ленту пишущей машинки, на которой роман перепечатывался.
После этого Гроссман написал письмо Хрущёву, где, в частности, заявил: «Я прошу Вас вернуть свободу моей книге, я прошу, чтобы о моей рукописи говорили и спорили со мной редакторы, а не сотрудники Комитета государственной безопасности». Была устроена его встреча с Михаилом Сусловым, секретарём ЦК КПСС, партийным серым кардиналом от идеологии. В ходе беседы выяснилось, что роман не будет ни опубликован, ни возвращён автору, — можно предположить, что эта катастрофа и последовавший за ней остракизм (многие коллеги отвернулись от опального писателя) стали причиной безвременной смерти Гроссмана. Однако и последние три года жизни писатель посвятил ожесточённому и яркому литературному труду: в частности, создал повесть о советском лагерном опыте и о Голодоморе «Всё течёт» (1963).
Михаил Суслов, 1976 год. Именно Суслов, секретарь ЦК КПСС по идеологии, сообщил, что роман не будет ни опубликован, ни возвращён автору
Писатель Вадим Кожевников, 1969 год. Главный редактор журнала «Знамя», которому Гроссман передал для публикации «Жизнь и судьбу», после чего все рукописи романа были арестованы
Российский государственный архив литературы и искусства
Ответ Лев Оборин
Ближайшие друзья Гроссмана, в первую очередь Семён Липкин, оценили роман очень высоко, хотя сразу предположили, что в печать он не пройдёт. На обсуждении в редакции «Знамени» высказывались совсем другие мнения: критик и редактор отдела прозы Борис Галанов заявил, что роман оставляет «тягостное, неприятное чувство» («не раз невольно задаёшь себе вопрос, — во имя чего совершались великие подвиги и жертвы?», «это искажённая, антисоветская картина жизни»), сценарист Василий Катинов счёл, что «роман Гроссмана… населён мерзкими, духовно искалеченными людьми… особенно мерзко изображены в романе партийные работники». Критик Виктор Панков резюмировал: «Роман стоически необъективен. Он может порадовать только наших врагов». Всё это, разумеется, снимало вопрос о публикации в СССР.
В СССР официальная публикация романа вызвала горячие дискуссии. Конец 1980-х был временем «возвращённой литературы», но книга Гроссмана не затерялась на фоне новообретённых Булгакова, Платонова, Замятина, Набокова, Солженицына. В 1991 году отзывы на «Жизнь и судьбу» даже были опубликованы отдельной книгой 1 С разных точек зрения: «Жизнь и судьба» Василия Гроссмана / Сост. В. Оскоцкий. М.: Советский писатель, 1991. . По большей части реакция была не столько эстетической, сколько политической: в перестроечном СССР восприятие «Жизни и судьбы» менялось параллельно с созреванием постсоветской политической мысли. Некоторые восприняли роман как антисталинский и проленинский, критикующий не дух, но догму коммунистической идеи. Так же постепенно доходила до читателей критика антисемитизма в романе.
Обвинения в адрес Гроссмана звучали и в эпоху гласности: поэт Сергей Викулов заявлял, что через роман Гроссмана «чёрной нитью… проходит почти ничем не прикрытая враждебность к русскому народу». Поэт и критик Станислав Куняев, главный редактор консервативного «Нашего современника», был разочарован размышлениями Гроссмана об антисемитизме: он нашёл их примитивными, похожими на «суждения основоположников и идеологов сионизма» и «механически копирующими историософские отступления эпопеи Льва Толстого» (в которой, кстати, об антисемитизме нет ни слова).